Автор Aloэ проиллюстрировала святой канон.

“Культ тела никогда не был моей слабостью, но я обладал все же достаточным художественным чутьем, чтобы оценить великолепие этого тела. Должен признаться, что я был зачарован совершенством этих линий, этой, я бы сказал, свирепой красотой. Я видел матросов на баке.<..>Но Волк Ларсен являлся воплощением мужественности и сложен был почти как бог. Когда он ходил или поднимал руки, мощные мускулы напрягались и играли под атласной кожей. Я забыл сказать, что бронзовым загаром были покрыты только его лицо и шея. Кожа у него была белой, как у женщины, что напомнило мне о его скандинавском происхождении. Когда он поднял руку, чтобы пощупать рану на голове, бицепсы, как живые, заходили под этим белым покровом. Эти самые бицепсы на моих глазах наносили столько страшных ударов и не так давно чуть не отправили меня на тот свет. Я не мог оторвать от Ларсена глаз и стоял, как пригвожденный к месту. Бинт выпал у меня из рук и, разматываясь, покатился по полу.<..>”

Хэмп лежит с колотящимся сердцем на койке, пытаясь унять дрожь в теле. Эта тяжёлая ночь всё никак не хочет заканчиваться.

Он пережил бунт, он едва выбрался из кубрика, полного разъярённых матросов, целым и невредимым. Но не это его пугает. Его пугает, что щёки всё ещё горят, а перед глазами стоит обнажённый Волк Ларсен — довольный стыдом Хэмпа, откровенно наслаждающийся его неуместным вниманием. Хэмп еле отдёрнул руки от его кожи, еле сдержался. Ему страшно от того, как легко было не сдержаться.