— Здорово! А где ты так научился?
Александр бы оценил свой навык тасовать карты как «средний» в лучшем случае. До заядлых картёжников в кабаках или даже на самом «Закате» ему было ещё далеко. Но для Рича, который будто бы шестнадцать лет своей жизни провёл под камнем, даже это было восхитительно и «здорово».
Со временем Александр научился Рича если не любить, то хотя бы терпеть. Возможно потому, что на камбузе он проводил не так уж много времени, чтобы устать от его ушастой физиономии, а возможно из-за того, что Рич несмотря на своё, несомненно, смертельное увечье, наконец-то начал помогать ему. И если в непосредственном промысле он понимал очень мало, то за плитой равных ему Александр ещё не видал. Стыдно признаться, иногда он даже с завистью поглядывал на то, как ловко Рич управляется с рыбой, мясом и всем, что под руку попадалось, когда как сам Александр уже и не помнил, сколько раз ему приходилось бегать в лазарет, чтобы перемотать обожжённые пальцы.
Наверное, поэтому Барк так сокрушался. Что ж, Александр в любом случае не собирался его прощать за все его оскорбления.
— У капитана одного подсмотрел, — ответил Александр. Он не стал добавлять, что капитан, у которого он это подсмотрел, обращался с картами ещё ловчее, и они буквально летали у него в руках, что и помогло ему в тот раз обыграть всех за столом, к которому Александр подсел. Ему нужно было держать лицо перед впечатлительным Ричом.
— А меня научишь так же? — с надеждой спросил Рич, не сводя больших глаз с рук Александра. Тот пожал плечами.
— Может быть.
Дверь в камбуз со скрипом распахнулась, и Александр, даже не оборачиваясь, понял, кто к ним зашёл. Одного Рича, что услышав шаги, подобрался и сразу отвернулся от карт, было достаточно.
Джеймс Барк прохромал по камбузу, окидывая водянистыми глазами каждый его угол, каждое ведро и кастрюлю, словно специально искал за что зацепиться. Александр не шелохнулся, всё продолжая лениво тасовать карты, но весь обратился вслух. Неизвестно, что могло разозлить Барка на этот раз и насколько, но если верить Ричу, что не умел держать язык за зубами, Александр теперь был его врагом наравне с Чёрчами, а значить мог и за ухо оттаскать. Так с Александром в старые добрые времена случалось, и он был уверен, что тактика, что работала в тринадцать — извернуться и крепко укусить за руку — сработала бы и сейчас.
Барк, закончив осмотр, наконец взглянул на сидящего на стуле Александра, а Александр взглянул на него. Настороженно, но с вызовом в ответ на презрение.
— Прохлаждаешься, Ларсен? — процедил наконец кок.
— Так точно, мистер Барк, — ответил Александр сквозь зубы. Наглость была оружием очень опасным, но лебезить перед Джеймсом Барком было противно.
Кок скривил губы, взгляд его ожесточился.
— Наглый гадёныш, — прошипел он, — Только и можешь, что от работы отлынивать и сбегать на охоту. Взял бы пример с Ричарда, — на «Закате» только Барк обращался к Ричу полным именем, что и доказывало, что никого, кроме этого юнги, он на корабле не уважал, — Он-то, в отличие от тебя, трудится без отдыха.
Рич просиял улыбкой от уха до уха, но, поймав на себе хмурый взгляд Александра, стушевался и отвернулся к чайнику, который давно ждал, когда его наконец вскипятят.
— Рич свою работу делает, — ответил Александр, — А я за то, что жир с ваших сковородок смываю, ни одного лишнего цента не получу.
— Ещё молоко на губах не обсохло, а уже делец чёртов, — сплюнул Барк, — Денег мало ему платят, ишь ты. Будь я капитаном, ты бы ничерта бы не получил, наглец!
— Может, поэтому вы и не капитан, — пожал плечами Александр, сосредотачивая внимание исключительно на картах. Рядом испуганно охнул Рич, и Александр представил, как тот вжал голову в плечи, словно это на него должен был обрушиться гнев Джеймса Барка.
Но, к удивлению для него, да и для самого Александра, кок только глухо проворчал что-то себе под нос и сказал:
— Нет у меня на тебя времени, щенок неблагодарный. Лучше займись делом и найди мне старика. Мне надо с ним поговорить.
— А зачем, сэр? — не удержался от вопроса извечно любопытный Рич.
— Затем, что чёртовы матросы снова ставят виски и сыр в своих проклятых картах, — Барк выплюнул слово «карты», взглянув мельком на Александра, — Пусть приструнит их, если с голоду подохнуть не хочет. Чего ты сидишь, Ларсен? — рявкнул он неожиданно, — Мне перед тобой раскланяться нужно?
— Никак нет, мистер Барк, — язвительно протянул Александр и, убрав карты в карман, поднялся с табуретки.
Он услышал себе вслед ещё пару-тройку проклятий и вновь что-то об «этих выродках Чёрчах», но решил, что лучше будет убраться отсюда поскорее, чем слушать этот бессмысленный бред.
На палубе капитана Маккарти не нашлось. В каюту, в которую Александр пару раз постучал и даже осмелился заглянуть, его тоже не оказалось. Всё, что смог Александр узнать оттуда, так это то, что на крючке почему-то весит два плаща. На широкую ногу живут эти капитаны, подумал он.
Обычные для старика Маккарти места — штурвал, бак и кают-кампания — тоже пустовали. И каким бы заманчивым не был шанс никогда не возвращаться на камбуз, Александра эти прятки начинали раздражать.
В очередной раз вернувшись к штурвалу, Александр обнаружил там знакомого ему по недавней игре в карты матроса. Брукс — лысый как пушечное ядро и покрытый самодельными татуировками сверху донизу — в тот раз честно разделил с ним выигрыш, да и сам по себе был неплохим парнем. Александр без раздумий подошёл к нему.
— Брукс, — матрос обернулся и часто похлопал комично густыми ресницами, — Ты не видел капитана Маккарти? Барк с ним хочет потолковать, а его нет нигде.
— А, так он в лазарете, — ответил Брукс, активно закивав в сторону оного, — Приди ты минут на пять раньше, Алекс, такое бы увидел!
— Какое? — машинально переспросил Александр, глядя в сторону лазарета.
— Капитан себе руку гарпуном распорол. Я своими глазами видел, крючок прям по коже прошёл, как акула по маслу, чес слово! — мало кто на «Закате» понимал странные присказки Брукса, но все хотя бы притворялись, — Я даже понять не успел, как он так сорвался! Если в лазарет пойдёшь, сам всё увидишь, чес слово. Только в обморок не упади.
— Спасибо, Брукс, не упаду, — ответил Александр, усмехнувшись.
Сама по себе новость Александра немного озадачила. Капитан Маккарти с ним совсем не разговаривал — не нуждался в этом, прямо сказать — но со стороны производил впечатление человека сурового и знающего своё дело. Оно и понятно, быть хозяином такой шхуны, а ещё и рассчитываться с долгами — дело нелёгкое. Поэтому сложно было представить, что такой человек способен совершить ошибку обычного матроса в первый раз схватившегося за гарпунную пушку.
Александр толкнул плечом дверь в лазарет и практически на пороге столкнулся с никем иным как Хантером Чёрчем. Похоже, на этой шхуне он обречён с ним постоянно сталкиваться.
— Здравствуй, Алекс, — сказал Хантер, быстро, — Прости, совсем нет времени поболтать, я тут нарасхват сегодня.
Александр не успел даже открыть рот и задать хотя бы пару вопросов, как из лазарета неожиданно донёсся раздражённый голос первого помощника.
— Чёрч, у тебя минута.
— Я знаю, мистер Смок, — ответил Хантер, с сожалением пожал плечами, взглянув на Александра, и мигом удалился в неизвестном ему направлении.
Александр ещё постоял с полминуты, пытаясь сложить произошедшее в голове, но помотал головой, отгоняя мысли, и спустился в лазарет.
На самой ближней к выходу койке вполне ожидаемо сидел капитан Маккарти, а рядом вполне неожиданно крутился Николас Смок. Капитан скучающе осматривал раненную руку, об ужасе повреждений которой Брукс не соврал — гарпун действительно прошёлся по ней как «акула по маслу», что бы это ни значило — а первый помощник опустошал медицинский шкафчик в поисках, надо понимать, ниток и иглы. Александра ни один, ни другой не заметил, и прежде чем он успел заявить о своём присутствии, Смок воскликнул:
— Как ты можешь называть себя капитаном, когда у тебя в медицинском шкафу нет спирта? Морфина даже нет! В твои-то годы, Джон, и такая безответственность!
Капитан что-то проворчал себе в усы, что Александр не распознал не столько из-за громкости, сколько из-за акцента.
— Преувеличиваю? — возмутился Николас, видимо, разобравший каждое слово, — Я ещё преуменьшаю! Скажи спасибо, что Чёрч тут оказался, чтобы найти тебе спирт. Подумать только, распороть гарпуном руку! Уилсон по-твоему бы с его проверкой не справился?
Вновь приглушённое ворчание, переводу не поддавшееся.
— Если ты такой недоверчивый, сам зашивай себе руку, — фыркнул Смок, резко обернулся и, наконец, заметил неловко стоявшего посреди лазарета Александра. На мгновение его глаза удивлённо расширились, но лицо почти сразу вернулось к своему привычному нервному виду, — А, это ты, Ларсен. Чего тебе?
Капитан Маккарти сухо кивнул в качестве приветствия.
— Мне, это… — Александр замялся, прекрасно понимая, насколько глупо будет звучать сейчас его просьба, — Мистер Барк просил позвать капитана.
— Ну, капитан сейчас несколько занят, — дёрнул худыми плечами Смок, голос его приобрёл этот ни с чем не сравнимый оттенок чопорности, который нередко приписывают всем англичанам. К его худому лицу и холодным серым глазам эта чопорность идеально подходила.
— Я вижу, — пробормотал Александр, — Но я подождать могу…
Прежде чем Смок успел, несомненно, помотать головой и дать твёрдый отказ, в лазарете вновь показался Хантер. На этот раз с бутылкой спирта.
— Вот, сэр, — сказал он, — У Брукса нашлась одна. Сказал для капитана ничего не жаль.
— Его щедрость не будет забыта, — вздохнул Николас Смок и с привычной резкостью взял у Хантера бутылку. Разве что совсем чуть-чуть резче привычного, — Останься здесь, Чёрч, я слышал, ты хорошо шьёшь.
— Конечно, сэр, — кивнул Хантер и, взглянув на Александра, подмигнул ему. Александр улыбнулся в ответ, но посчитал грубым по отношению к капитану подсесть к нему, поэтому остался стоять, опираясь о переборку. Теперь у него было чуть больше причин подождать.
Николас нервным движением повертел бутылку в руках и резко опустился на стул, рядом с койкой, на которой сидел раненый.
— Дай мне руку, — сказал он, и даже Александр не мог не почувствовать мягкость в его голосе, всегда нервном и отрывистом, почти буквально колючем. Он удивлённо посмотрел на капитана, но тот даже не шелохнулся, его перемена в голосе первого помощника совершенно не тронула. Он лишь протянул ему раненую руку, которая сразу же оказалась в длинных пальцах Николаса Смока с необычными для моряка длинными ногтями.
Протирая смоченной спиртом ватой рану, Смок несколько раз кидал на капитана Маккарти взгляд. Иногда его губы открывались, будто в немом вопросе, который он так и не решался задать, быстро мотая головой. Капитана же всё это действо никак не волновало. Подперев свободной рукой щёку, он только смотрел на собственную раненую руку, время от времени глубоко вздыхая. Что-то подсказывало Александру, что вздыхал он не от боли.
— Хантер, подай мне иглу, — сказал Николас, спустя пару минут и наугад протягивая руку в сторону матроса. Взгляд его был прикован к ране, будто капитану Маккарти грозила страшная смерть, если бы он смотреть перестал.
— Есть, сэр, — ответил Хантер, и игла с нитью оказались на ладони первого помощника в мгновение ока. Тот кивнул и, тяжело вздохнув, закатал рукава рубашки.
— Я делал это всего раз, имей в виду, — сказал он, обращаясь только к капитану. — Это ничего, — тихо ответил тот.
— Я всё равно отдам иглу Чёрчу, если что-то пойдёт не так, — качнул головой Николас и, подтянув руку ближе к себе, уложил его на собственное колено. Александру несколько раз доводилось видеть, как матросы зашивают друг друга, и он знал, что делать это совсем необязательно. Но отчего-то говорить об этом не решил.
Сцена, свидетелем которой он стал, отчего-то его привлекала. Он едва ли мог поверить, что эти два человека — первый помощник Смок и капитан Маккарти. Он привык видеть Николаса Смока энергичным, резким, даже дёрганным, всегда готовым в к любой, даже самой незначительной опасности. Этот образ никак не вязался с мужчиной, что, напряжённо поджав губы, сидел на стуле и сосредоточенно орудовал иглой. Этот образ не вязался с мужчиной, чьи пальцы время от времени сжимались крепче на больной руке, когда со стороны капитана доносился хоть один чуть более глубокий чем обычно вздох. Этот образ не вязался с мужчиной, который, вопреки своим привычкам, позволял волосам свободно падать ему на лоб, не собирая их в хвост.
Стоило Александру подумать о волосах мистера Смока, как его взгляд поймал мимолётное движение от капитана Маккарти. Протянув свободную руку он молча, не меняясь в лице, заправил упавшую Николасу на глаза прядь волос ему за ухо.
— Спасибо, Джон, — донёсся до Александра шёпот. И только сейчас Александр понял, что всё это время капитан не изучал глазами свою руку. Нет, он изучал своего первого помощника. И хотя Александр едва ли мог понять, о чём он думает в этот момент, но в его взгляде точно не было той суровости, с какой он каждое утро оглядывал свою шхуну.
Александр, кажется, этот взгляд понимал, хотя к нему и не относился.
— Так что Барку нужно от капитана? — неожиданно спросил мистер Смок, не поднимая глаз. Александр вздрогнул и, заметив, что в отличие от него, капитан на него смотрит, сразу отвёл глаза.
— Говорит, матросы ставят сыр и виски, когда в карты играют, и от этого мы все с голоду помрём, сэр, — ответил Александр и случайно поймал хитрую улыбку со стороны Хантера, на которого решил теперь смотреть. Он-то одним из первых сыр ставить предложил.
Николас цыкнул, закатив глаза.
— Одна головная боль этот Барк, — пробормотал он. Капитан пожал плечами, но, похоже, его мнение разделял, — Плавают на своих каботажных судах, а потом думают, что на приличных шхунах не найдётся достаточно еды до конца рейса.
— Помилуйте, мистер Смок, — заметил Хантер, улыбка не сползала с его лица, — Наш уважаемый кок готовит так плохо, что ему явно нужно больше еды, чем обычно. Он практикуется, и когда мы вернёмся в порт, обязательно устроит нам королевский пир.
Александр усмехнулся. Все в лазарете понимали, насколько это маловероятно.
— А для практики ему обязательно нужен именно его юнга, а не он, — мистер Смок кивнул в сторону Александра, — Сколько раз он оббивал пороги твоей каюты?
Капитан задумчиво нахмурился и показал пять пальцев.
— А меня на палубе он ловит ежечасно, — Николас фыркнул и посмотрел на Александра, — Ларсен, как ты считаешь, Рич в состоянии выполнять обязанности юнги?
Александр сделал вид, что глубоко над этим задумался, но, на самом деле, дал бы ответ в любом случае.
— Вполне, мистер Смок. На камбузе он работает лучше меня.
Смок медленно кивнул и вновь переключил своё внимание на руку капитана. Но на этот раз он лишь оглядел её и обернулся к Хантеру.
— Чёрч, закончишь тут сам?
— Без проблем, сэр, — кивнул матрос, — Я с иглой дружу.
— Отлично, — Смок осторожно, словно ребёнка, убрал руку капитана Маккарти с колена и поднялся на ноги, — Пойду-ка я к Барку, решу с ним пару вопросов.
Хантер уже занял его место и взял в руки иглу, заверив капитана, что сделает всё по высшему разряду, а первый помощник уже почти открыл дверь лазарета, как голос капитана впервые за всё это время прозвучал громко и чётко, не исключая, впрочем, акцента:
— Бросаешь меня на произвол судьбы, Ник?
Сарказм в голосе было трудно прочитать, потому что его было трудно разобрать, даже Александру, что с трудными акцентами был знаком. Он, как и Хантер, обернулся и уставился на первого помощника Смока. Тот оглянулся, смотря исключительно на капитана, и усмехнулся, дёрнув плечом. Больше он ничего и не сказал, дверь лазарета захлопнулась за ним. Но, кажется, такой ответ капитана Маккарти устроил вполне.
— Вы в надёжных руках, сэр, — сказал Хантер, — Я однажды зашивал брату плечо, у меня богатый опыт.
Капитан кивнул в ответ, но, что странно, действия Хантера не вызывали в нём столько интереса, сколько до этого вызвали действия Николаса (или же Ника?) Смока. Зато огромный интерес к ним приобрёл Александр Ларсен. Пусть Хантер не обхватывал руку капитана также крепко, а губы его не сжимались также напряжённо, но руки… Руки его двигались просто волшебно. Мистеру Смоку не хватало этой лёгкости в движениях, красивого изгиба запястья. Будто не человеческая кожа была в его распоряжении, а всего лишь канва для шитья. Александр вспомнил о доме и матери, вышивавшей чаек на подоле своей юбки.
Нет, даже её движения не были такими лёгкими.
Александр взглянул на свою руку. Потом на Хантера. На его руки, его сосредоточенное выражение лица.
Идея пришла ему в голову с той же резкостью, с какой акула катится по маслу, что бы это не значило. Он, пытаясь не привлекать к себе внимания, выскочил из лазарета.
— Рич, дай-ка мне нож, — воскликнул он, стоило ему показаться в дверях камбуза, проскользнув перед этим мимо обсуждающих что-то Смока и Барка.
Юнга вздрогнул, отвлекаясь от рыбьих голов и удивлённо посмотрел на него.
— Нож? А зачем он тебе?
— Затем, давай сюда, — отмахнулся Александр. Рич помялся немного, но протянул ему нож, покрытый рыбьими кишками. Александр поморщился, небрежно вытер его об свитер (к великому омерзению Рича) и примерил его к своей ладони. Нужно только взмахнуть резко и быстро. Как акула.
— Ты что творишь?! — в ужасе воскликнул Рич, наблюдая за тем, как Александр со всей силой дёрнул лезвием по коже.
— Отлично… — улыбнулся Александр, наблюдая за тонкой струйкой крови.
Когда он возвратился в лазарет, Хантер уже почти закончил латать руку капитана Маккарти. Надо полагать, всё это время они просидели в полной тишине. Наверное, для Хантера это было настоящим испытанием.
— Хантер! — воскликнул Александр. Матрос обернулся в его сторону, следом за ним бросил взгляд и капитан, — Ты уже закончил?
— Считай, что да, — кивнул Хантер, — Мистер Смок всё равно большую часть работы за меня сделал. Что случилось?
Александр выдохнул, вспоминая легенду, что успел придумать, и ответил:
— Я вернулся в камбуз, а там Рич, понимаешь, рыбу разделывал. И мы с ним разговорились об этой… о погоде, вот. А он недоглядел, куда нож опускает, и, в общем, вот что получилось, — он протянул Хантеру ладонь, демонстрируя ранение. Перед тем как зайти в лазарет, он предварительно сжал её пару раз, надеясь, что так крови будет больше.
Хантер удивлённо вскинул брови, посмотрел на Александра и вновь перевёл взгляд на его руку.
— Зашивать надо, я думаю, — поспешно добавил Александр с видом профессионала.
Хантер задумчиво хмыкнул и посмотрел на капитана.
— Думаете, всё готово, сэр? — спросил он, кивнув на шов.
— Вполне, — тихо, как обычно, ответил он.
Хантер кивнул, отпустил руку капитана и посмотрел на Александра.
— Давай я посмотрю, — сказал он, улыбнувшись. Совершенно не к месту краснея, Александр протянул ему руку.
Хантер осторожно обхватил его ладонь, провёл большими пальцами по её ребру, с излишним, пожалуй, вниманием, осматривая рану, и заключил:
— Нет, зашивать не надо. Но перевязать стоит, чтобы не загноилась.
— Не надо зашивать? — протянул Александр с нескрываемым разочарованием и опустил взгляд, чтобы Хантер его не увидел. Матрос покачал головой, усмехнувшись.
— Нет, конечно, рана совсем неглубокая. Погоди, сейчас достану бинт.
Хантер подошёл к шкафчику и принялся искать этот самый бинт. Александр же неожиданно для себя услышал тихий смешок. Обернувшись, он понял, что капитан Маккарти, уже стоявший в дверях, смотрит на него, и во взгляде этом не было ни капли суровости. Напротив, уголки глаз были приподняты, а под густыми усами с трудом пряталась улыбка.
Кивнув на прощание (на прощание ли?), капитан Маккарти удалился. Но Александру показалось, что они друг друга поняли.
— Ну, давай подлатаем тебя, Алекс, — сказал Хантер, вновь вернув внимание Александра себе. Он взял его руку, притянул её поближе к себе и поднёс к ней новую вату, смоченную спиртом.
— Щипать будет. Не боишься? — тихо спросил он.
Александр помотал головой.
Щипало всего секунду, Александр едва ли это почувствовал. Да и можно ли было что-то чувствовать, когда так близко к нему находился Хантер Чёрч? Он размеренно дышал совсем близко к коже, и его дыхание ощущалось в тысячу раз горячее и ярче, чем любое прикосновение пропитанной спиртом ваты.
Уже перевязывая ладонь, Хантер осторожно и ласково вновь провёл большим пальцем по её ребру. Может, он просто разглаживал бинт, может, и сам не заметил это движение, но для Александра оно значило всё в эту секунду. Ему хотелось наблюдать за каждым действием Хантера Чёрча, наслаждаться тем, как бережно он относится к его увечью. И почему-то хотелось, чтобы перевязка не кончалась совсем.
Но увы.
Хантер разорвал бинт, аккуратно завязал его концы, спросив перед этим, не туго ли. И наконец, широко улыбнулся Александру, посмотрев прямо ему в глаза, похлопал его по ладони.
Раз, два, три ровных хлопка, словно ещё один способ лечения.
— Будь осторожнее в следующий раз, хорошо, Алекс? — сказал он шёпотом.
— Конечно, — прошептал в ответ Александр, его щёки и уши, даже шея, покраснели вновь.
Ему стало интересно, на всех ли такое странное влияние оказывает этот лазарет.