Юнга по прозвищу Рич (или как его звали на самом деле, Ричард Хансен) действительно очень быстро шёл на поправку. Уже через пару дней после того разговора с Хантером, он выбрался из лазарета и просиживал круглыми сутками в камбузе, составляя компанию несчастному Александру. Удивительно, но Барк, ревностно относящийся к своей территории, не имел ничего против его присутствия. Только на Александра больше обозлился, видимо, вспомнив, на кого променяли такого хорошего юнгу как Рич. Александр такого особенного отношения не понимал и потому Рич его раздражал.
Хотя, ничего плохого в нём по существу и не было. Одногодка Александру, ушастый и больно говорливый, Рич вполне походил на многочисленных юнг, которые ошиваются в порту в поисках какого-нибудь корабля, что их подберёт. На камбузе он смотрелся на своём месте.
Но всё же Александру до Рича и его бессмысленной болтовни не было никакого дела. Если на то пошло, он был лучше смотрел как трёхногую табуретку занимает Хантер. Но последние пару дней он был занят. «Закат» знатно отстал от курса за несколько безветренных и жарких дней, поэтому теперь, стоило погоде улучшиться (или испортиться, ведь дожди лили без остановки), как старик Маккарти, при помощи ломанного английского и первого помощника Смока, принялся гонять команду. Как услышал Александр от охотников, прибирая однажды в кают-кампании, капитан год назад умудрился нанять бессовестного первого помощника, который совершенно ничего не понимал в морском деле, и его стараниями «Закат» налетел на риф и получил пробоину. А старик Маккарти влез в большие долги, тратясь на компенсацию и ремонт корабля. Поэтому в этом рейсе он гонял команду как ездовых лошадей. Долг был слишком большой, чтобы можно было позволить себе хоть день задержки.
Объяснение, конечно, было складное, но Александра не слишком устраивало. Долги капитана его совершенно не волновали. Волновал его Хантер (причём, во всех смыслах), который вместе со всеми трудился шхуне, совершенно не находя время на Александра. Лишь однажды, когда Александр вышел на палубу по какому-то глупому поручению кока, Хантер заприметил его и приветственно махнул рукой, чего Александру тогда хватило для счастья на весь оставшийся день.
Но в остальное время он сокрушался, ведь понимал, что будь он настоящим матросом, а не юнгой на полставки, то тоже мог бы быть там, с Хантером Чёрчем. И сделал бы вновь что-нибудь забавное и заставил бы этого чудного матроса засмеяться.
И убедился бы, что это странное волнение, что он тогда испытал, было не случайностью.
Но его удел — душный камбуз, вонючая рыба и Ричард Хансен, присевший на уши.
Над головой особенно сильно забарабанил дождь. Рич, оторвавшись от особенно увлекательного рассказа об одной из своих многочисленных сестёр (как выяснилось, семья у него была даже по меркам Александра большая), поднял голову и присвистнул.
— Ты посмотри, как льёт. А ещё только вчера пекло как в тропиках… — протянул он, — О, Александр, а ты когда-нибудь в тропиках был?
— Не довелось, — пробормотал без интереса Александр, вытирая лоб и возвращаясь к мытью грязных тарелок.
— Жаль, мне интересно, как оно там, — вздохнул Рич.
«Иди в воду кинься, может южное течение тебя подберёт» почти огрызнулся ему Александр, но вовремя удержался. Рич был его единственной компанией как минимум до конца дня и, кто знает, насколько он невыносим если рассердится. Александр проверять не хотел.
— А сырость я всё равно не люблю, — продолжал тем временем Рич, будто бы Александр его об этом спрашивал, — Особенно на море. Заболеть легко, и одежду толком не высушить. Повезло, что нам с тобой не надо на палубе сутками стоять, да?
Александр бросил на него удивлённый взгляд через плечо и фыркнул. Повезло, как же. Да Александр бы окунул рыжую голову этого нерадивого юнги в ведро помоев, если бы после этого ему позволили бы вдохнуть свежий солёный воздух, подставить лицо дождю и выйти в открытое море. Он ведь не для того бредил охотой, чтобы даже винтовку ни разу в руки не взять.
— А тебе разве никогда не хотелось… — Александр кивнул куда-то вверх, — С ними поохотиться? Ты же моряк.
Рич замотал головой.
— Не нужно мне это. Мне и здесь нравится, мистер Барк ко мне добр, и работа есть. Александр бы с удовольствием посмотрел на доброго мистера Барка, но, кажется, реальнее было бы увидеть летающих свиней. Но он промолчал.
— А когда я один раз пошёл матросам помочь, вот что случилось, — Рич поднял свою перебинтованную руку, — Мне хватило.
Александр жалости не испытал и, скучающе оглядев увечье юнги, буркнул ему, отвернувшись:
— Не моряк ты никакой.
— Да ты прямо как Чёрч рассуждаешь, — ответил Рич с долей обиды в голосе, — Такой же невыносимый со своим морем и моряками. Готов поспорить, он и сейчас на первой же шлюпке охотиться помчит.
Интерес, уже успевший угаснуть, вспыхнул в Александре вновь, и он вскинулся, обратившись в слух.
— Хантер Чёрч? — переспросил он, не оборачиваясь, чтобы Рич не увидел его красного от волнения лица.
— А кто же ещё? Его брата ещё потерпеть можно, он молча дело делает. А Хантер всё рассуждает, как ему море нравится, как ему шторм нравится, как ему в кишках морских котиков ковыряться нравится, — Рич брезгливо содрогнулся, — Бывают же такие… Помешанные.
Александр сдержался, чтобы не разозлиться на Рича и те нелестные слова в сторону Хантера, хоть и был с ними совсем несогласен. Хантер никак не помешанный, он самый настоящий моряк, такой, какого только в книгах встретить можно. А, что самое главное, он любит охоту. Ту самую, которой Александр так бредил. А это значит…
— И ты думаешь, — осторожно начал Александр, — Что он и сейчас на охоте?
— Да хочешь поспорим, что он там! — активно закивал Рич, видимо, обрадованный интересом Александра к диалогу, — А если не там, то только вернулся. Вот старику повезло с ним, за бесплатно работать готов… А куда ты?
Александр обернулся на полпути к двери и сразу отвёл взгляд. Он уже было понадеялся, что Рич за своей болтовнёй и не заметит его преждевременной капитуляции с камбуза.
— Я? Никуда! Мне нужно, это… — пробормотал он, в панике придумывая убедительную ложь, но, кажется, даже такой легкомысленный болван как Рич понял бы, что врать Александр не умеет, — К мистеру Смоку! Скажу, что у нас соль… закончилась. Совсем.
— Да? — удивился Рич, нахмурившись, — А как ты это понял? У нас же запас на весь рейс.
— Можешь сам проверить, но я уверен, что она закончилась! — протараторил Александр и, не дав Ричу задать ещё вопросов, выскользнул из камбуза.
На палубе действительно лил беспощадный дождь, Александру пришлось прищуриться, чтобы хоть кого-нибудь разглядеть. К великому для него сожалению, Ричу он не совсем соврал. Ему действительно нужно было увидеть первого помощника, но не для мелких камбузных дел. Чтобы отправиться на охоту с Хантером мало было просто захотеть, ведь Александр считался юнгой. А если он просто улизнёт, то Смок ему потом прохода не даст. А Александр его строгими взглядами уже по горло сыт.
Выбор перед ним стоял трудный: он либо получит возможность побыть с Хантером, узнать его чуть лучше и поохотиться в придачу, либо проживёт ещё один день без нужды говорить с Николасом Смоком. Александр нахмурился, вспоминая все их предыдущие встречи и проклятия, которые Александр раз за разом посылал в адрес первого помощника. Раз уж он это так хорошо помнит, то и Смок не забыл, это точно. Оставалось только верить, что он не понимал по-норвежски и не мог точно знать, какие страшные болезни и телесные уродства Александр на него насылал.
Но если он и правда хочет оказаться в одной шлюпке с Хантером, то придётся переступить через себя. Может, даже извиниться, чего Александр категорически делать не хотел.
Выбор был сделан в сторону чудного матроса.
Николас Смок нашёлся не сразу, дождь мешал различить его высокую фигуру среди других таких же. Первый помощник нервными и быстрыми движениями рук отдавал матросам указания, резко кивал или качал головой, вместо ответов на вопросы, и в целом представлял из себя театр одного актёра. Дождавшись, пока последний матрос оставит Смока одного, Александр окликнул его.
— Мистер Смок, сэр.
Он обернулся с той же резкостью, с которой делал всё остальное. Удивление на его лице быстро сменилось недовольством. Похоже, он от Александра тоже был в «восторге».
— А, это ты… Ларс, кажется? — произнёс первый помощник, прищурившись, чтобы лучше разглядеть его сквозь дождь.
— Ларсен, — огрызнулся Александр в ответ, — Не Ларс.
— Точно-точно, — Смок закивал ещё резче обычного, давая понять, что тонкости чужих фамилий его мало интересовали, он хотел вернуться к делам, — Чего тебе, Ларсен?
Смок огляделся по сторонам, контролируя, казалось, каждую мелочь на корабле, и вновь посмотрел на Александра. Весь его вид говорил о том, что он бы желал разделаться с этим разговором побыстрее, ведь, чем бы он ни занимался, это явно было важнее просьб какого-то юнги.
— Я хочу… Хочу команде помочь. Могу я к охоте присоединиться, сэр? — Александр не то чтобы врал, скорее, преувеличивал. В каком-то смысле, он бы и правда помог команде, но только помощь эта была бы направлена только на одного её члена. На остальных двадцать человек ему было плевать по большому счёту. А то, что им движет и чистый эгоизм и желание хоть раз за рейс выйти на охоту, Александр сам от себя не скрывал. Только от мистера Смока.
Первый помощник вскинул брови излишне быстро и высоко, но, похоже, он едва ли контролировал свою мимику. Удивление и недоумение быстро переросло в недоверие, и Смок, к разочарованию Александра, замотал головой.
— Нет, конечно! Куда ты предлагаешь тебя определить? Ты мало того, что щенок ещё совсем, так и юнга. Ты хоть раз шлюпку видал в открытом море? Очень сомневаюсь в этом.
Николас Смок говорил отрывисто, резко, словно ставил точку после каждого слова. Эта манера речи злила Александра даже больше, чем слова, которые он говорил. Из-за этого в ней чувствовалось какое-то высокомерие, но Александр-то был уверен, что этот невротичный олух едва ли сам выходил в открытое море. Выходил бы, не был таким дёрганным, как под хвост ужаленный.
— Мне уже шестнадцать, я далеко не щенок, — начал Александр, глядя исподлобья на первого помощника, — Всё детство считайте только в открытом море и провёл, у меня родители рыбаки. Может, даже побольше вашего знаю.
— А я знаю своё дело и своё место — фыркнул возмущённо Смок, — А ты со своим упрямством уже в печёнках сидишь. Думаешь, Джеймс Барк мне про тот инцидент с ведром не рассказал?
— Это не моя работа — с вёдрами бегать! — вспылил Александр, — Если бы вы мне хоть раз дали настоящую работу для матроса, поняли бы, что мне тут место, а не камбузе.
— Ты жизни не учи меня, Ларсен, — Смок дёрнул уголком губ, будто сдерживая себя от такого же всплеска эмоций, что произошёл у Александра, — Даже если бы я тебя и хотел назначить на шлюпку, я не могу это сделать по твоей великой прихоти. Мне за тебя, юнга-переросток, ответственность нести не хочется, а если ты там утонуть умудришься, то это и мне убыток, и команде лишние нервы, и мне же ещё потом перед Джоном отчитываться за то, что я тебя туда пустил, хотя это не твоя работа!
Николас яростно потёр переносицу, зажмурившись, просьба Александра ему была хуже мигрени. Но от этого факта последний не почувствовал никакого укола совести. Напротив, ему подумалось, что если он надавит ещё чуточку сильнее, то добьётся своего. Что бы ни говорил Смок, а упрямство Александра ещё не подводило.
— Я не первый раз в море выхожу, — продолжил он, — Вам не придётся Джону ничего говорить.
— Капитану Маккарти, — машинально, но с ноткой раздражения поправил его Смок, — А ты слишком высокого мнения о себе, если считаешь, что сможешь охотиться в такую погоду. Иди лучше рыбу разделывать, пока я не попросил Барка тебе занятие придумать.
Александр уже нашёлся с остроумным ответом, который должен был мгновенно заткнуть первого помощника за пояс и выиграть этот бессмысленный спор, но в его поле зрения показалась ужасно знакомая фигура, а, стоило её различить, как любые слова выветрились из головы. Даже самые остроумные.
— Сэр! — Хантер окликнул первого помощника, — Уилсон говорит, что больше мы тут ничего не выловим. В лучшем случае, стоит выйти ещё раз, но в такую погоду отыскать ещё котиков будет чудом, — он поравнялся с Николасом и Александром и, улыбнувшись, кивнул последнему, — Здравствуй.
Александр быстро кивнул и опустил взгляд. Он, конечно, был рад его увидеть, но как он невовремя. Меньше всего Александру хотелось, чтобы Хантер видел, как ему приходится, словно ребёнку, просить разрешения у напыщенного первого помощника.
Тот, тем временем, выслушав Хантера, кивнул.
— Я скажу капитану, хорошо. Пока выходите с Уилсоном ещё раз, не стоит терять время в ожидании указаний.
То, с какой лёгкостью отвечал Хантеру Смок, Александра разозлило. У них разницы всего-ничего, но почему-то с ним первый помощник говорит как с равным и не стремится называть щенком. Неужели всё дело только в этом дурацком ярлыке юнги? Какая несправедливость!
— Будет сделано, сэр, — кивнул Хантер и внезапно обратил внимание на краснеющего со злости Александра, — А ты что тут под дождём мокнешь, Алекс? На камбузе, что, соль закончилась?
На его озорную улыбку даже злиться не захотелось, Александр почти улыбнулся в ответ. Хорошо, что Хантер не забыл о нём, даже занятый охотой. Хоть кому-то на этом судне не плевать.
— Если бы, — вздохнул Смок, казалось, уже собираясь уйти, — Он меня мучает. На охоту просится.
— Это неправда, — огрызнулся Александр, против воли краснея. Если Хантер так об этом узнает, то подумает, что его новый знакомый какой-то гнусный попрошайка или надоедливый ребёнок. Александр не «просится», он требует. Как сделал бы на его месте любой уважающий себя моряк, если бы и его засадили за грязную работу в камбузе.
— На охоту? — переспросил Хантер, хмыкнув и кинув на Александра мимолётный взгляд, от которого у последнего пробежали мурашки по спине, — Так давайте я его с собой возьму, мистер Смок! Нам с Уилсоном лишняя пара рук не повредит.
Смок даже резче обычного обернулся и уставился на Хантера, пытаясь убедиться, не шутит ли он. Александр посмотрел на него точно также. Такими вещами не шутят, но кто знает, что на уме у этого матроса. Может, это просто злой розыгрыш или намерение поиздеваться, как с Александром часто раньше бывало.
Но Хантер добавил без промедления.
— Под свою ответственность беру, сэр. Если он себе ногу отстрелит, то считайте, что это я за него нажал на курок.
Он усмехнулся и подмигнул Александру, словно бы говоря: «но я уверен, что ты этого не сделаешь». По крайней мере, так показалось самому Александру.
Смок нахмурился, часто заморгал, будто ловя мысль, вздохнул и мотнул головой.
— Под твою ответственность, Чёрч. Или не попадайся мне на глаза до конца рейса.
— Клянусь всем, что дорого, — Хантер шутливо отдал честь, пока Александр смотрел на него с восхищением и поверить не мог тому, что происходило. Он, словно рыцарь, ворвался в эту безвыходную ситуацию и спас его. Нет, конечно, Александр справился бы со всем и сам, но помощь от этого человека тоже унизительной не казалась, — Мы можем идти?
— На все четыре стороны, — энергично махнул рукой Николас. Хантер быстро кивнул и, стоило первому помощнику уйти, вновь взглянул на Александра.
— Спасибо, — пробормотал тот, — Но я бы и сам справился, — добавил он поспешно, вскидывая подбородок и придавая своим словам веса.
— Не сомневаюсь, — кивнул Хантер будто бы всерьёз, — Но как же я упущу возможность сделать тебя своим мальчиком на побегушках?
— Никем ты меня не сделаешь, ты просто матрос! — Александр сразу вспыхнул, хотя, надо признать, возмущения в нём было меньше обычного.
— А ты просто юнга, которого я взял под свою ответственность, имею полное право тобой помыкать, — заметил Хантер и, рассмеявшись, потрепал Александра по волосам, — Ладно, будет тебе, не злись. Считай лучше, что я буду проверять, насколько из тебя хороший матрос.
— И кто тебе такое право дал? — смех у Хантера был слишком заразительным, чтобы долго на него злиться. А Александр не хотел упускать возможность вновь его услышать.
— Я сам буквально только что, — Хантер прокашлялся и достаточно правдоподобно и угрожающе прохрипел, — Так что пошевеливайся, салага, чёрт тебя дери.
Александр фыркнул, сдерживая смех.
— Я дрожу от страха, — протянул он, пока Хантер только драматично вздохнул, будто расстроенный, что его актёрские способности не оценили по достоинству.
— Но нам правда стоит идти, Алекс, — заметил он немного погодя, — Уилсон просто невыносимый, когда злится. А ещё у него кости ломит в дождь, поэтому он сегодня ещё более невыносимый.
Александр не ответил и даже не обратил на это внимания. Все его мысли теперь сходились на том, что он наконец-то проявит себя. И Хантер это увидит. Хантер это увидеть очень хочет.
И Александр оплошать перед ним не собирается.
Когда Хантер назвал Уилсона невыносимым, он явно преуменьшил масштабы этой бородатой и одноглазой катастрофы. Уилсон имя Александра запоминать категорически отказался, окрестив его просто «сопляком», грубо пихнул в плечо, решив, что уж слишком медленно он забирается в шлюпку, и Александр уже хотел было дать сдачи, но сообразил, что делать это в шлюпке неудобно и безрассудно. Из всех возможных вариантов собственной смерти, утонуть в море ему казалось самым глупым и бесславным. Пришлось просто стерпеть и довольствоваться Хантером, полушутя заметившим Уилсону, что он за него, сопляка, отвечает, и подзатыльники лучше давать ему. Уилсон поворчал ещё немного, да затих.
Выходить в море в такую погоду Александру доводилось всего пару раз, с отцом. И то, его задачей было просто держать сеть, пока отец, не щедрый на объяснения и любого рода слова, делал всё остальное. Сегодня он впервые должен был сам охотиться, и от него и зависел успех. По крайней мере, так Александру казалось, пока он держал на коленях винтовку, крепко сжимая в пальцах ствол, будто она была диким зверем, способным в любой момент убежать.
Уилсон устроился рядом и каким-то чудом умудрялся курить трубку посреди дождя, мрачно оценивая обстановку одним своим серым глазом. Александр вспомнил о слухах о бурной молодости Уилсона во Франции, и его так и подбивало спросить, что такого могла найти женщина в этом плоде страстной любви акулы с кабаном. Нос его точно был сломан не один раз, а черты лица походили на разбитое зеркало: по отдельности они, может, и представляли из себя что-то, но сходясь на этом лице, едва ли они могли вызвать что-то кроме страха или отвращения у обывателя. Александр таким не был, ещё до того, как отец всучил ему в десять лет сумку с вещами и, хлопнув по плечу, отправил его в самый первый рейс, ему довелось увидеть множество изувеченных жизнью, пьянством и болезнями лиц. К шестнадцати годам его даже ввалившиеся носы поражённых сифилисом портовых девок не пугали. Но даже он мог сказать, что на месте душистой француженки дважды подумал бы прежде чем прыгать в койку с кем-то вроде Уилсона.
Тем более, что в этой шлюпке были люди намного симпатичнее.
Александр взглянул на сидевшего на вёслах Хантера, от волнения ещё крепче сжав винтовку в пальцах. Ему никогда не доводилось видеть его таким сосредоточенным и серьёзным как сейчас. Плотно сжатые в одну линию губы, твёрдый взгляд больших голубых глаз, направленный вдаль. И ритмично поднимающаяся и опускающаяся в такт движениям вёсел грудь. Александр хотел отвести взгляд, но не мог. Кажется, впервые он пытался заставить себя не смотреть на кого-то.
Если бы Хантер тоже посмотрел на него в этот миг, то Александру пришлось бы выпрыгнуть из шлюпки и плыть в противоположном от неё направлении. Странный импульс, который он не до конца осознавал, но отчего-то был уверен, что именно это он бы и сделал. Он представлял, что увидел бы в этих глазах, которые казались сейчас тёмно-синими а не голубыми, будто впитали в себя всю морскую гладь, что им открывалась; как изменился бы чужой внимательный взгляд, встретившись с его.
Ход мыслей, такой спутанный и в то же время красочный, до этого Александру был незнаком. Он не понимал до этого момента, как могут в голове словно по волшебству возникать такие вычурные слова, метафоры и сравнения, как может их вызывать всего один человек.
Но разве Александр не заключил раньше, что Хантер особенный? Может, не стоит удивляться, что рядом с ним всё ощущается по-особому.
С трудом отводя взгляд от Хантера, Александр посмотрел на винтовку в руках. Уилсон всучил её ему, сказав, что тогда от него будет хоть какая-то польза и строго спросил, умеет ли Александр стрелять. Александр сказал, что умеет. И соврал.
Но, насколько ему была знакома охота на морских котиков, стрелять ему понадобится только в крайнем случае, а крайние случаи редко случаются, когда охотой занимаются привыкшие к ней люди, вроде Уилсона и Хантера. Александр мог со спокойной душой наслаждаться оружием в собственных руках и думать ненароком, выглядит ли он взрослее и устрашающе с ним. Ему хотелось верить, что выглядит.
— Жаль, конечно, что это всего лишь морские котики, — заметил Александр, обращаясь, скорее к Хантеру, — Я думал, здесь всё по-другому.
— Этими соплякам с первого захода Левиафана подавай, — заворчал Уилсон, злобно сплюнув за борт. Александр фыркнул и отвернулся от него.
— Будет тебе, Уилсон, — ответил Хантер и кивнул в сторону Александра, — Спорим, и ты в молодости мечтал о своём большом ките, стоило тебе только сесть в шлюпку.
Уилсон тяжело выдохнул через нос, сверля Хантера взглядом, и, вытащив изо рта трубку, ответил:
— В моё время все мечтали поесть больше одного раза в день.
Хантер скривил губы и с некоторым раздражением дёрнул плечом. Но выражение его лица сменилось, когда он обратил внимание на Александра.
— Не слушай его, Алекс, — улыбнулся он, — Этот морской волк никогда ни в чём не признается. А на кита нам ещё доведётся поохотиться. Старик Маккарти скорее душу продаст, чем позволит нам сойти на сушу без грамма китового мяса.
— Может, стоило бы тогда не тратить время на котиков? — спросил Александр, — За них меньше дают.
— В капитаны метишь? — губы Уилсона расплылись в неприятной улыбке, словно потрескалось стекло, — Много же ты о себе думаешь, сопляк.
— Котики это, в основном, чтобы тебе было ещё чем на камбузе заняться, — усмехнулся Хантер, не обращая внимания на ворчание матроса, — Мясо есть мясо, а, например, вот этот старый ворчун его обожает. Может быть, мы тут всего лишь по его простой прихоти, а, Уилсон?
Александр усмехнулся, заметив, с какой яростью Уилсон прикусил кончик трубки, и как покраснело его лицо. Хантер украдкой подмигнул Александру, и улыбка последнего стала ещё шире.
— Много болтаешь, Чёрч, — буркнул Уилсон, — Много и пусто болтаешь.
— Виноват, — пожал плечами Хантер и, оглядевшись, оставил вёсла в покое, теперь просто опёршись о них грудью, — Но что поделать? Мы одни здесь, а наши морские друзья не спешат нас навестить.
— Лучше бы делом занялся. Котик не станет ждать, пока ты обух на дне шлюпки найдёшь.
— Какая жалость.
— Да, я тоже бы хотел, чтобы они просто так прыгали к нам в шлюпку, — неприязни в голосе Уилсона стало меньше. Не настолько, чтобы каждое сказанное им слово не ощущалось укором, но всё-таки меньше.
Хантер последовал его совету, вновь вернув лицу то сосредоточенное выражение, что так заворожило Александра в первый раз. Заворожило бы и в этот, если бы он не вспомнил, что он тоже участник охоты и, наверняка, должен быть готовым. Он подобрался, выпрямил спину, придавая себе важный вид и перехватил винтовку. Он лишь пару раз видел, как держат её другие люди и самому ещё держать её не доводилось. Но, несмотря на это, Александр в полной уверенности, что делает всё правильно, обхватил одной рукой цевьё, упёр приклад в плечо и направил винтовку куда-то в сторону, совершенно противоположную от предполагаемых котиков сторону. Но целью его и правда были далеко не пресловутые котики. Пока тяжесть винтовки давила на плечо, он незаметно пытался выяснить, смотрит ли на него сейчас Хантер и замечает ли, насколько угрожающе Александр выглядит сейчас. До этого он смотрел на него как-то снисходительно, видя в нём, должно быть, мальчишку. Но Александр в свои шестнадцать далеко не мальчишка, он самый что ни на есть закалённый моряк. И если бы Хантер это заметил, если бы посмотрел, если бы голубые глаза отразили это открытие… Александр не знал, что случилось бы тогда, но ему казалось, что случилось бы что-то особенное, что до него не случалось никогда и ни с кем.
— Сопляк, ты в первый раз винтовку что ли видишь? — из грёз его вырвал грубый оклик Уилсона, неожиданно обратившего на него внимание, — Держишь как бревно, — он раздражённо сплюнул, не замечая, как Александр краснеет до корней волос от осознания, что это привлекло внимание Хантера. Голубые глаза сверкнули всё той же снисходительностью и умилением и тут же потухли. Александр всё ещё придерживался своего плана по побегу из шлюпки. Такой позор он вынести не в силах.
И почему только с этим матросом всё идёт не так, а злится Александр не на других за глупые замечания, а на себя за то, что не справился с первого раза?
— А говорит, стрелять умеет, — проворчал Уилсон.
— Я умею! — огрызнулся Александр, не собираясь уступать в этой маленькой лжи.
— А может, и правда умеет, — заметил Хантер, — Дай парню проявить себя, Уилсон. Первая охота же.
Он взглянул на Александра, улыбка его не отдавала снисходительностью, а пыталась ободрить. И у Хантера уже чертовски хорошо получалось ободрить Александра. Он был уверен, что у Хантера получилось бы ободрить кого угодно.
Уилсон только плечами пожал, открещиваясь этим жестом, и от Хантера, и от Александра. Была бы возможность, он бы разделил эту шлюпку на две части, чтобы ещё доходчивее пояснить, насколько он не желает иметь с ними дела.
На некоторое время маленькая шлюпка погрузилась в молчание разного характера. Уилсон молчал задумчиво, Хантер молчал выжидающе, вглядываясь в неспокойное море, Александр молчал в предвкушении. Он себя проявит сегодня, это точно. Пока хотя бы один человек на этой шлюпке верит, что он способен это сделать, он в этом не сомневается. С улыбкой Александр сжал ствол винтовки в пальцах.
— Уилсон, Алекс, я их вижу! — воскликнул через несколько минут Хантер, показав чуть левее от себя. Александру даже не пришлось щуриться, чтобы увидеть блестящие серые спины проплывающих совсем недалеко морских котиков. Сердце забилось чаще, он почувствовал, как на него накатывает волнение. Да и Хантер, кажется, тоже был воодушевлён, следя внимательным взглядом за животными, что раз за разом показывались из воды.
Рич не обманул, Хантера Чёрча со стороны действительно можно было посчитать помешанным.
Уилсон хмыкнул, в выражении его лица даже будто бы наметилось удовольствие, и, убрав в карман трубку, он сказал:
— Ну что ж, за работу. Трёх нам будет вполне достаточно, уверен, остальные уже поймали не меньше. Сопляк, — Уилсон обернулся к Александру, — Винтовку не отпускай.
Александр даже не притворился, что услышал указание. Глазами, телом, всем своим существом он был прикован к серо-синему морю и блестящим спинам морских животных всего в нескольких метрах от их шлюпки. Мёртвыми котиков он видел много раз, даже помогал снимать с них шкуры, но только сегодня увидел их живыми. Оказалось, что эти пухлые создания с огромными глазами и действительно кошачьей физиономией вживую выглядели куда безобиднее. Оно и понятно, они даже не подозревают, что через мгновение ловкий матрос огреет их обухом по голове. На мгновение Александру стало жаль этих несчастных морских котиков.
— Один есть, Уилсон.
Жалость оказалась мимолётной, Александр забыл о ней, только взглянув на Хантера. Волосы, мокрые от дождя и взъерошенные от ветра, мягко взметнулись вверх и упали на плечи вслед за быстрым ударом по голове плывущего рядом котика. Животное издало какой-то сдавленный звук и больше признаков жизни не подало. Александр внимательно проследил за тем, как обух перелетел из одной узкой ладони в другую, а та, что оказалась свободной, поднялась и привычным движением смахнула со лба волосы.
— Красиво… — пробормотал едва слышно Александр, быстро переводя взгляд на бездыханное тело котика. Не хотелось, чтобы его принимали за восторженного сопляка, который моря ни разу в жизни не нюхал. А если это сделает Хантер, то всё станет только хуже.
— Горазд ты выделываться, Чёрч, — раскритиковал его выступление Уилсон и кивнул в сторону животного, — Лучше подними его на борт.
— Меня брат учил так делать, чтобы рука меньше уставала, Уилсон, — пояснил беззлобно Хантер, — Мы, сопляки, вас ещё обгоним по части смекалки. Да, Алекс? — он озорно подмигнул вздрогнувшему от неожиданности Александру и добавил, — Поможешь мне?
— Конечно, — Александр с готовностью отставил винтовку в сторону и перебрался к Хантеру. Тот опустился на одно колено и наклонился к тушке котика.
— Крови не боишься? — спросил он между делом.
— Естественно, — ответил Александр с особенным акцентом на этом слове. Пусть Хантер знает, с кем дело имеет.
Но Хантер лишь усмехнулся, не восхитился. А жаль.
Он обхватил руками верхнюю часть тела котика, Александр взялся поближе к хвосту. Вместе с тихим «раз» животное оказалось в шлюпке. Александру стоило больших усилий, чтобы не выронить его, когда он ненароком бросил взгляд на напряжённые вены на руках Хантера. Кажется, слово «долговязый» этому матросу совершенно не шло.
— Крупный паршивец, — заметил Уилсон, впервые выдав что-то похожее на усмешку.
Хантер улыбнулся и со вздохом похлопал морского котика по боку.
— Жаль их мне бывает, забавные создания.
— Чего их жалеть-то? Их бы всё равно кит какой-нибудь сожрал. Мы облегчили им страдания, — пожал плечами Уилсон и, заприметив своего котика, замахнулся для удара.
— Киты не едят морских котиков, — фыркнул Александр, обращаясь больше к себе, чем к кому-либо. Но Хантер всё же услышал его и осторожно боднул плечом.
— Ты уж прости Уилсона, он едва ли умеет писать своё имя, куда ему до пищевой цепи, — шепнул он с озорной улыбкой. Александр улыбнулся в ответ, невзначай проведя пальцами по плечу. Свитер вымок насквозь, но ему показалось, что он почувствовал чужое тепло на нём. Тепло, оставленное Хантером.
Удивительно, что Александр придавал такое значение такому простому прикосновению, которое не являлось чем-то особенным, Хантер мог так делать с кем угодно, даже с Уилсоном.
Но для Александра это был первый раз, когда его кто-то коснулся с таким теплом. С таким доверием что ли.
Неожиданно тишину прорезал низкий яростный вой, а вслед за них и выкрик Уилсона:
— Ах ты ж дьявол!
Хантер и Александр дёрнулись и одновременно обернулись в сторону шума. Перед ними открылась жуткая картина: Уилсон, едва удерживающий равновесие, яростно отбивался морского котика, вцепившегося ему в руку. Зрение животного затуманилось кровью, залившей глаза, и оно ревело не столько от ярости, сколько от боли, крепче сжимая зубы на руке Уилсона. Александр уже увидел проступившую через ткань робы кровь, чувствуя, как холодеют внутренности. Кажется, будто в это мгновение несчастный морской котик, ещё недавно спокойно живущий свою бессмысленную полную инстинктов жизнь, понял её истинную ценность.
— Александр! — Хантер дёрнул его за плечо, освобождая от сковавшего страха, — Винтовка!
На мгновение Александр забыл, что это значит. Буквы не сразу смогли сложиться в выкрикнутое слово, а слово не сразу осело в голове. Только когда Александр перевёл взгляд чуть левее от себя и заметил там брошенную винтовку, он понял, чего хотят от него.
Казалось, что она лежала слишком далеко, на пути были слишком много препятствий, дождь мешал схватить в руки скользкий ствол. Доли секунд, которые протянулись для Александра вечностью, полной истошного рёва морского котика и ругани Уилсона, из которой Александр не мог разобрать и слова.
На такой маленькой шлюпке винтовка оказалась неподъёмной, громоздкой, Александр не мог ухватиться за неё и тщетно дёргал курок, пытаясь направить его на животное, которое бешено водило огромной дырой чёрного глаза и всякий раз останавливалось на Александре.
— Задний крючок {?}[насколько мне удалось выяснить, самые распространённые в то время охотничьи винтовки — винтовки Хокена — имели два спусковых крючка вместо привычного предохранителя], чтоб тебя чёрт побрал, сопляк! — прорычал Уилсон, — Дёрни его!
Александр оцепенел, пытаясь дрожащими пальцами нащупать второй крючок. Он ведь видел такие винтовки и раньше, крючок должен быть чуть позади первого, совсем рядом. Но Александр просто не мог найти его, пальцы промахивались, раз за разом хватая лишь пустоту, а тяжесть винтовки совершенно не помогала делу, руки тряслись всё сильнее.
Нужно посмотреть вниз, найти этот треклятый крючок глазами, но Александр не мог отвести взгляд от искажённой яростью и болью морды котика, от этого жуткого чёрного глаза, вращающегося во все стороны. Он видел мёртвых животных, он видел изуродованных мёртвых животных, но вид животного, что билось в агонии, внушал ему ужас. Пальцы всё продолжали дёргать не тот крючок.
Неожиданно рядом с ним скользнула чужая тень, и прежде, чем он успел понять, что произошло, раздался глухой выстрел, прорвавшийся сквозь шум дождя и рёв животного. Александр в оцепенении смотрел, как обмякает тело морского котика и перестаёт вращаться его огромный чёрный глаз. Уилсон с хрипом спихнул с себя животное и со злобой сплюнул, тяжело дыша.
— Откуда револьвер, Чёрч? — прошипел он, обернувшись и смотря чуть правее Александра. Тот обернулся следом, и всё встало на свои места. Рядом с ним удивительно твёрдо стоял на ногах Хантер, нервно проводя ладонью по побледневшим губам. Другая рука крепко сжимала револьвер с едва-едва дымящимся дулом.
— Личный, — коротко ответил Хантер, отнимая ладонь от губ, — Брат подарил.
Александр пожирал Хантера немигающим взглядом. Напряжение в его руке, сжимающей оружие не могло сравниться с его собственными дрожащими пальцами, что всё ещё продолжали душить винтовку. В этом жесте была вся та сила, что пряталась за улыбкой и худыми ловкими пальцами.
В это время палец Александра случайно опустился чуть ниже, и он с ужасом нашёл задний крючок. Он был настолько рядом, совсем под рукой.
И как назло именно в этот момент Александр встретился взглядом с Уилсоном, что, казалось, готов был задушить его голыми руками.
— Говоришь, стрелять умеешь, сопляк? — мрачно прошипел он, прижимая ладонь к изодранной робе на предплечье, — Дай-ка мне винтовку, я преподам тебе урок. На всю жизнь запомнишь.
— Не стоит, Уилсон, — покачал головой Хантер, убирая револьвер в висевшую на ремне кобуру. Он быстро посмотрел на Александра, и его взгляд на мгновение смягчился, — Нам надо вернуться на шхуну, твоя рука выглядит ужасно.
Уилсон ругнулся себе под нос, но сообразил, что спор бесполезен. При всей своей злости, он мало что мог сделать. Александр был рад найти хоть каплю благоразумия в этом охотнике.
— Только сначала помоги мне погрузить его на борт, — он кивнул в сторону бездыханного тела котика, — Этот паршивец чуть меня не прикончил, чёрта с два я его тут оставлю.
Хантер согласился и похлопал Александра по плечу.
— Поможешь мне, хорошо?
Он сразу кивнул. Оправдываться перед Уилсоном он не хотел, это было унизительно, но то, что он так опозорился перед Хантером, которого всю эту несчастную охоту пытался впечатлить, глубоко задело его. И если эта просьба о помощи значит, что Хантер не слишком в нём разочаровался, Александр от неё отказываться не хотел.
Котик показался тяжелее предыдущего и ещё страшнее. Александр сделал над собой усилие и не стал смотреть в его жуткую искривлённую пасть, пока они втроём направлялись к шхуне. Уилсон всё так же мрачно курил, время от времени морщась от боли, и, к счастью, больше с Александром не заговаривал. Но его молчание было куда красноречивее.
— Не стоило тебе врать, — заметил Хантер, когда они вдвоём перетаскивали туши котиков на палубу, — Насчёт того, что стрелять умеешь.
— Я знаю, — угрюмо пробормотал Александр, не поднимая на Хантера глаз. Тот больше не стал докучать и читать мораль, дальше они работали в тишине. Только после, отряхнув руки от крови, Хантер заметил с намёком на теплоту:
— Наверстаешь ещё, не переживай.
— Я знаю, — вновь ответил Александр, делая вид, будто тоже старательно отряхивает с ладоней кровь. На самом деле он хотел, чтобы с ним просто перестали говорить раз и навсегда. Разговоры и заверения его раздражали и только били туда, где больнее всего.
Отец бы им не гордился. И старший брат засмеял бы, если бы узнал, какое Александр на самом деле позорище. Чёртова винтовка.
— Ты был на охоте, да? — спросил Рич, стоило Александру показаться на камбузе часом позже, — А чего мне не сказал? Как оно было? Много котиков поймали?
Александр кинул на него угрюмый взгляд и, плюхнувшись на трёхногую табуретку и склонившись над ведром неочищенной рыбы, пробормотал:
— Иди к чёрту, Рич.