Хантер пришёл и на следующий день, и на день после этого. Александр сначала думал, что всё это просто шутка, что немного затянулась, но чем чаще Хантер заглядывал на камбуз, тем сложнее в это верилось.
Раньше собеседников у Александра не было (в основном, по его же вине), а если и появлялась нужда излить душу, то под рукой всегда был огрызок карандаша, несколько помятых листов и образ брата, которому были адресованы любые мысли, пусть и самые неприятные. Но теперь собеседник объявился, и Александр не знал, что ему с этим делать.
Сначала он даже надеялся, что если он не будет говорить совсем, то Хантеру он надоест, и тот оставит его в покое. Но матрос оказался удивительно терпеливым и уходить не спешил.
И, что самое страшное, он был весёлым. А ещё умным. А ещё никогда не отводил глаз, когда Александр всё же решался с ним заговорить. Будто всем своим видом давал понять, что в эту секунду он хочет и будет слушать именно его, недо-матроса пере-юнгу. И у Александра постоянно горели уши от этого взгляда. А может, его просто продуло на ветру. Нельзя было сказать точно.
Были у общения с Хантером и другие интересные стороны — в отличие от своего нового знакомого, он уже успел пообщаться с командой «Заката», а потому не уставал знакомить с ними и Александра. В основном, знакомство заключалось в пересказе различных портовых баек и слухов, но и настоящие истории там тоже были. Так, например, Александр узнал, что Уилсон — один из старших охотников — в молодости жил во Франции и даже завёл там богатенькую подружку. Позже этот факт подтвердила отборная иностранная ругань самого Уилсона, которую Александр услыхал, забирая из кают-кампании чайник.
Сегодня выдался особенно жаркий безветренный день. Из-за этого бдительность мистера Барка была усыплена, а Александр нашёл удачный момент, чтобы ускользнуть с камбуза и с чистой совестью прохлаждаться на палубе. А скоро к нему присоединился и Хантер. Учтиво спросил, не против ли он, и Александр только неопределённо пожал плечами. Матрос расценил это как согласие.
— Думаю, это тебя обрадует, — сказал он через пару минут бессмысленных фраз, которыми они перебрасывались, — Рич — юнга, на место которого тебя поставили — сказал, что его рука почти зажила.
Александр вскинул голову, и на миг его лицо засияло.
— Скоро вернётся на камбуз, значит? Хантер кивнул.
— Чёрт! — улыбнулся Александр, будто выздоровление нерадивого юнги было его личной заслугой, — Наконец-то выберусь из этого душной каморки.
— И я смогу увидеть, какой из тебя матрос? Наконец-то, ты ж так этим хвастал при нашем знакомстве.
Александр сразу же смутился, отчего-то не находя в себе силы обидеться, хоть и понимал, что его дразнят. Но Хантер дразнил иначе, не злорадно, без мерзкого смеха вдогонку. Может, поэтому не получалось держать обиду?
— Хвастаются только те, кому есть что доказывать, — всё же пробормотал Александр себе под нос.
— А тебе нечего? — последовал вопрос, — Я бы так не сказал.
— Я… Я не об этом. Я просто хотел сказать, что я ничем не хвастался и не собирался, вот и всё.
Хантер усмехнулся и примирительно вскинул руки.
— Хорошо-хорошо, я ничего такого не имел в виду. Я был бы рад однажды поохотиться вместе с тобой. Не просто же так ты матросом нанимался, верно?
Пришло время ушам загореться. Александр отвернулся в эту же секунду и будто бы невзначай потёр ухо, хмурясь. Почему это происходит только когда рядом Хантер? И почему сразу становится так неловко?
«Но он был бы рад со мной поохотиться» догнала Александра мысль и плотно засела где-то в подсознании, не желая, как и Хантер, его покидать.
Он обернулся, что бы принять предложение (или то, что он предложением посчитал), как к ним подошёл мужчина, с ходу ворвавшийся в их разговор:
— Хантер! Ну наконец-то, я тебя уже обыскался.
Подошедший к ним мужчина был чуть старше Хантера, но Александр не смог бы сказать точно, сколько ему лет. У него было очень уставшее и озабоченное лицо. Не как у мистера Смока, которого озаботить могло и неудачно показавшееся на небе облако. Озабоченность этого человека имела такие глубокие корни, что теперь просто въелась в его лицо. Наверное, даже если бы он попробовал улыбнуться, то морщины под глазами не разгладились, а уголки губ так и остались бы напряжёнными.
Его лицо показалось Александру смутно знакомым, хотя он мог поклясться, что видел этого человека впервые в жизни. Как и со всеми незнакомцами, он напрягся и недоверчиво нахмурился.
Хантер же, напротив, вскинул брови и участливо — даже слишком, неожиданно промелькнула злобная мысль — спросил:
— Что-то опять случилось, Генри?
Александр нахмурился ещё сильнее. Если Хантер обращается к нему по имени, значит они не просто знакомые. И почему-то это укололо Александра сильнее, чем он ожидал. А вернее, он совсем не ожидал, что его это заденет. Какое ему вообще дело до малознакомого матроса и его друзей?
— «Опять»? — фыркнул мужчина, — Раз уж ты такого высокого мнения о своей роли на корабле, то не тратил бы своём время на беседы с… — он нахмурился, посмотрев на Александра, видимо, тоже сталкиваясь с ним лицом к лицу впервые. Александр с вызовом вскинул голову, посмотрев на соперника. Хотя, с чего бы вдруг ему быть соперником? И в чём они должны соперничать?
— А, так я вас ещё не познакомил, — вмешался Хантер, — Генри, это Александр, младший матрос, Рича сейчас заменяет.
— То есть, он юнга?
— Он матрос, — внутри у Александра что-то приятно шевельнулось. Хантер считает его матросом, не обращая внимания на всю эту глупую несправедливость. Он с трудом удержался от улыбки.
Мужчина пожал плечами.
— Как скажешь.
— Алекс, это мой брат, Генри Чёрч. Не обращай внимания, он всегда не в духе, — Хантер усмехнулся, услышав тяжёлый вздох брата. А Александр удивлённо хмыкнул в ответ. Брат, значит. Что ж, это всё объясняет, и обращение, и волнение в голосе. Александру совершенно не о чем переживать.
А почему он, собственно, переживал?
— Приятно… познакомиться, — пробормотал, хотя и не рискнул бы назвать знакомство приятным. Генри сухо кивнул в ответ и взглянул на брата.
— Давай закончим любезничать. Ты нужен на носу.
Хантер удивлённо присвистнул.
— Я? С чего бы вдруг?
— Да чёрт знает, что пришло в голову Смоку и старику Маккарти. Меня за тобой отправили, вот и всё.
— Что ж, справедливо, — пожал плечами Хантер, посмотрев куда-то за плечо. Александр на мгновение поймал сосредоточенное выражение его лица, почти сразу ускользнувшее от него, и силой остановил себя от того, чтобы подойти ближе и получше его рассмотреть.
Но в следующую секунду матрос обернулся, и на его лице вновь появилась знакомая Александру улыбка.
— Прости, оставлю тебя одного на растерзание Барку. Надеюсь, скоро и тебя начнут гонять мистер Смок и старик, как настоящего матроса.
— Я тоже надеюсь, — выпалил Александр.
— Тебе бы вернуться поскорее на камбуз, — заметил Генри Чёрч, — Если уж ты заменяешь юнгу, так проследи, чтобы ужин походил на еду, а не на собачьи объедки.
— Думаешь, для Барка есть разница? — спросил Хантер, — Глядя на него, кажется, что его стая портовых собак и растила.
— Готов поспорить, он и на свист отзывается, — добавил неожиданно Александр и, заприметив вдалеке сутулую спину кока, улыбнулся и, сложив губы трубочкой, заливисто, будто и впрямь подзывая собаку, свистнул.
Хантер обернулся следом и, несмотря на то, что кроме Барка на звук обернулось ещё пара-тройка матросов, рассмеялся, наблюдая за тем, как кок недоумённо стреляет взглядом по палубе.
И что-то в том факте, что Александр смог заставить его засмеяться, защемило сердце. Он даже задержал дыхание, боясь упустить этот момент.
Генри Чёрч, не оценивший шутки, покачал головой и потрепал брата по плечу.
— Хантер.
— Да-да, идём, — кивнул он, встряхнув головой, будто отгоняя от себя остатки смеха. Уже было последовав за братом, он остановился на мгновение и сказал, смотря прямо в глаза Александра своими добрыми голубыми глазами, — А ты забавный малый, Алекс.
Александр покраснел до самых корней волос. Не только уши, но и щёки горели огнём, и дело уж точно было не в необычном палящем солнце. Он даже не нашёлся с ответом, только невпопад кивнул, получив за это ещё одну, только ему адресованную улыбку. Если что-то до этого момента и имело смысл, то это было в прошлом. Александр не понимал, почему такие простые слова так взбудоражили его и почему он едва держится, чтобы не побежать следом, но он был уверен — Хантер стоит того, чтобы с ним говорить. И Александру с ним говорить очень хочется.
Вечером, когда у него выдалась свободная минута, он, облизывая кончик карандаша, смотрел на пустой лист бумаги, не зная, как подступиться к письму. Он хотел написать так много, но слова не шли и путались. А те, что приходили на ум, никак не подходили для письма брату.
Наконец, основательно оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что никто не подсматривает ему через плечо, Александр вывел нестройным почерком:
«Он считает меня забавным».