«Это несправедливо, чёрт возьми!»

Конечно же, всё это было несправедливо, иначе и быть не могло. Александр целый месяц рвался на «Закат» — хорошенькую, хоть и видавшую виды китобойную шхуну — молва о подвигах которой гуляла даже по самым злачным портам, откладывал деньги и грезил о промысле, а его в первую же неделю сместили до грязной работы каютного юнги. И всё только из-за того, что нынешний юнга умудрился перебить себе пальцы канатом и работать не мог, а кок, со скверным характером и говорящей фамилией Барк {?}[barking (анг.) — собачий лай], горбатиться на камбузе в одиночку не собирался. Участь работать на побегушках у несговорчивого кока выпала на самого младшего члена команды. Им и оказался Александр, протесты которого, конечно же остались неуслышанными.

Хантер пришёл и на следующий день, и на день после этого. Александр сначала думал, что всё это просто шутка, что немного затянулась, но чем чаще Хантер заглядывал на камбуз, тем сложнее в это верилось.

Раньше собеседников у Александра не было (в основном, по его же вине), а если и появлялась нужда излить душу, то под рукой всегда был огрызок карандаша, несколько помятых листов и образ брата, которому были адресованы любые мысли, пусть и самые неприятные. Но теперь собеседник объявился, и Александр не знал, что ему с этим делать.

Юнга по прозвищу Рич (или как его звали на самом деле, Ричард Хансен) действительно очень быстро шёл на поправку. Уже через пару дней после того разговора с Хантером, он выбрался из лазарета и просиживал круглыми сутками в камбузе, составляя компанию несчастному Александру. Удивительно, но Барк, ревностно относящийся к своей территории, не имел ничего против его присутствия. Только на Александра больше обозлился, видимо, вспомнив, на кого променяли такого хорошего юнгу как Рич. Александр такого особенного отношения не понимал и потому Рич его раздражал.

В кои-то веки Александр остался в кубрике один. В обычное время матросы ему и так не досаждали, но всё же были те дела, которыми он заниматься при всех не желал. Мельком оглядев верхние койки, Александр достал из-под своей старую сумку, что давно пережила свои лучшие годы.

С той охоты прошла пара дней, но такие оплошности быстро не забываются, особенно среди суровых морских волков. Уилсон, хоть и довольно быстро выбрался из лазарета со своей раненой рукой, но всё равно сверлил мрачным взглядом Александра, стоило ему хоть раз показаться на палубе. А Джеймс Барк, до которого тоже дошли новости о первой охоте «сопляка» не упускал возможности задеть его за живое, если он, по его мнению, отлынивал от работы на камбузе.

Глухой выстрел разнёсся по палубе, и задержался у Александра в ушах со звоном. Он не нарушил всеобщее сонное спокойствие на «Закате» — стрельбой по пустым бутылкам много кто в свободное время развлекался — но пару мыслей в голове Александра точно сдвинул с положенных им мест.

— Чёрт возьми, — ругнулся Александр, как только в ушах перестало звенеть, а в глазах двоиться. Проклятая задорно-зелёная бутылка, по которой он всё утро пытался попасть, так и осталась стоять на месте, поблёскивая на солнце и словно издеваясь над ним.

— Здорово! А где ты так научился?

Александр бы оценил свой навык тасовать карты как «средний» в лучшем случае. До заядлых картёжников в кабаках или даже на самом «Закате» ему было ещё далеко. Но для Рича, который будто бы шестнадцать лет своей жизни провёл под камнем, даже это было восхитительно и «здорово».

Со временем Александр научился Рича если не любить, то хотя бы терпеть. Возможно потому, что на камбузе он проводил не так уж много времени, чтобы устать от его ушастой физиономии, а возможно из-за того, что Рич несмотря на своё, несомненно, смертельное увечье, наконец-то начал помогать ему. И если в непосредственном промысле он понимал очень мало, то за плитой равных ему Александр ещё не видал. Стыдно признаться, иногда он даже с завистью поглядывал на то, как ловко Рич управляется с рыбой, мясом и всем, что под руку попадалось, когда как сам Александр уже и не помнил, сколько раз ему приходилось бегать в лазарет, чтобы перемотать обожжённые пальцы.

Александр толкнул тяжёлую дверь трюма и, с усилием придерживая её ногой, поставил на палубу ящик, полный бутылок виски. Теперь предстояло донести его до кают-кампании и, честно говоря, Александр немного жалел, что вызвался делать это в одиночку.

В отличие от других шхун, на которых ему доводилось бывать, на «Закате» просто так никто выпивать не мог, кроме, собственно, капитана с первым помощником. Если у кого и получалось достать из трюма бутылку, то обычно она уходила по рукам в игре в карты. И не исключено, что Николас Смок присоединится к игре в этот вечер, и бутылку можно будет считать утерянной навсегда. Но со дня на день их ожидала охота. На самого настоящего огромного кита. А значит, наконец появился повод хорошенько выпить.