Стоит разок умереть — и приоритеты тут же меняются. © Капитан Джек Воробей

Очень душно. Что-то больно царапает кожу на груди.

Нужно открыть глаза.

Хэмфри удивляется. Оказывается, у него почему-то до сих пор есть глаза. Почему-то до сих пор есть он — Хэмфри Ван-Вейден.

Это ему совсем не нравится.

Хэмфри надеялся на совсем другой исход, когда на берегу залива напихал во все карманы пальто побольше мелкой гальки и, не раздумывая, камнем ухнул прямо в плотный туман и мутную ледяную воду под ним.

Каждый день Хэмп — сразу же, как только отрывает щёку от влажной, насквозь пропитанной потом подушки — клянётся себе, что сегодня всё будет по-другому. Сегодня он обязательно что-нибудь придумает и не будет разбазаривать драгоценный второй шанс.

Но на камбузе Хэмпа непременно затягивает в срочные дела, а после он обязан прибрать каюты, а после нужно навести порядок на палубе или подмести кают-компанию.

Он всё ещё не забывает о клятве, но всё равно никак не решается приблизиться к Волку Ларсену. Раздумывает, что ещё он может исправить, если спасти Ларсена не получится. Пробует хоть правильные слова для разговора с Личём и Джонсоном подобрать, но всегда отвлекается и быстро забрасывает это дело.

Проходит ещё несколько часов. Все давно спят, кроме, может быть, сигнальщика. А Хэмп всё сидит на камбузе — конца и краю горе посуды он не видит.

Чтобы хоть как-то занять мысли, он потихоньку рассуждает о собственном благородстве. Вернее, всё пытается забыть застрявшие в голове слова Волка Ларсена.

Ларсен был не прав, когда упрекал Хэмпа за равнодушие к судьбе Йогансена, когда назвал лжецом и трусом.

Он ведь не знает, что Хэмп не помогает Йогансену только потому, что становится на сторону Джонсона и Лича. А Хэмп знает. Получается, что речь Ларсена хоть и очень эффектна, но бьёт совсем мимо цели. Сейчас Хэмп выкинет её из головы и подумает о чём-то поважнее.

Хэмп боязливо приоткрывает дверь капитанской каюты. Ему кажется, что оттуда на него смотрит чёрная бездна — до того там темно.

Не привыкшие к кромешному мраку глаза не сразу разбирают едва светящую керосиновую лампу, подвешенную к потолку. Похоже, что она полностью заправлена, но тусклый огонёк нарочно притушен настолько, насколько это возможно.

Хэмп замечает всё это — а сердце у него тоскливо сжимается. Все его худшие опасения подтвердились.

Хэмпу уже всё и так стало понятно, когда Волк Ларсен за весь день ни разу не появился на палубе. Едва разобравшись со своими делами, Хэмп решился пойти к нему в каюту, хотя и не знал толком зачем. Должно быть, ещё надеялся, что всё, может быть, обойдётся.